Человек из прошлого
Как же все здесь изменилось. Многое не узнать, многое исчезло. Напрягаешь память, переносишься назад в прошлое, чтобы сравнить, вспомнить прямые и кривые улицы дорог, старые дома, знакомые лица, но нет, все это где-то далеко и недосягаемо. Как не пытаешься открыть эту дверь, где хранится клад твоих воспоминаний о первых друзьях, беззаботной жизни, где ты когда-то оставил частичку самого себя, но ключи подбираются не те, вызывая в тебе смешанные чувства и путаницу мыслей. Как много времени прошло!? Тридцать с лишним лет. Из года в год я твердил себе, что вернусь в эти края и всякий раз меня что-то останавливало. Я находил нелепые причины отказываться от этой затеи, хотя в глубине души прекрасно знал, что это лишь отговорки. Ну вот, прошло более четверть века и я наконец решился приехать. От чего же мне не радостно!? Зачем так беспокойно на сердце !? Не такого я ожидал. Ощущения должны быть совсем иными: больше позитива, веселья, ностальгических нот. Где же все это!? Может быть это от того, что меня столько лет не было на Родине!? Но ведь именно поэтому я должен переживать радужные чувства. Я вернулся туда, где вырос, где прошло мое детство и школьные годы. Почему же мне так грустно и тоскливо!?
Я продолжал идти по дворам и улицам, казавшимися мне знакомыми, к месту, где провел немало памятных лет. Меня окружали высокие современные здания. Эти новые каменные строения были великолепны, их красота пленила взор, но в них не было, как мне казалось, ни капли чего-то духовного. Не было в них той искорки, которая пробуждало бы в тебе, необъяснимые разумом, эмоции. Таких бездушных красот я навидался по всему миру, эти молодые гиганты лишь оболочка того, чего мне хотелось отыскать. Я шел к своему прошлому медленными шагами, и чем ближе подступал к нему, тем сильнее учащалось сердцебиение. Возможно эта была вполне нормальной реакцией тела на долгожданную встречу, а возможно меня одолевал страх перед тем, что не увижу того, чего все эти годы так сильно жаждал улицезреть. Страх перед тем, что вот-вот обрушится небо и ты поймешь, что твои ожидания далеки от реальности. Это всего лишь самообман, иллюзия, созданная твоим воображением. Тот оазис, сохранившийся у тебя в памяти, в действительности может предстать пред тобой заметенным многолетним песком местом, или еще хуже - местом для очередных небоскребов.
Несмотря на знойную погоду, мне было приятно ходить пешком, осматриваясь вокруг, стараясь вспомнить, что раньше на месте этого здания располагалось. Вспоминал маленькие проходы от одного двора к другому, которые укорачивали расстояния между ними. И конечно же, мне очень хотелось встретить знакомых людей, если таковые еще оставались, поговорить с ними, поделиться новостями за чашечкой ароматного чая. На дворе стояло лето - мое любимое время года. Большинство жителей городов, расположенных на берегу моря, как и мой родной город, всегда больше симпатизируют летней поре. В детстве, лето у нас ассоциировалось с каникулами, отдыхом и непременно с морем. Помнится мы с нетерпением ждали его прихода, чтобы окунуться в теплые и знакомые воды Каспия.
После, приблизительно, часовой прогулки я дошел до того места, где мои мысли давно уже нашли себе приют. Кругом все поменялось за эти долгие годы: не было одноэтажных домов старой постройки, не было зеленых цветущих садов. Двор почти не узнать. Много высоких зданий, много автомобилей, словно захватчики, оккупировавшие все вокруг. Слишком тесно стало тут. Осталось лишь маленькая полоса для людей, остальное занято металлом, а когда -то, помню, как мы гоняли здесь мяч. А где, собственно говоря, дети!? Ведь, на дворе, долгожданное лето и никаких школьных занятий, самое время им резвиться.
Сделав несколько шагов, я завернул за угол и увидел то, что было величественным для меня, то, чего не сломить годам, то, что многих пережило до меня и многих переживет после… Я увидел любимца всех окрестных домов - это было старое могучее дерево. Оно выглядело таким же непоколебимым, гордым, красивым как и прежде. Мы не знали названия этого дерева, я и сейчас не знаю, но у него было имя. Его называли “Большим деревом". Высота великана достигала высоты семиэтажного здания, а его ветки настолько широко разветвлялись, что отбрасывало огромную тень. Под ней можно было спрятаться как от жгучих лучей солнца, так и от сильного проливного дождя. На него невозможно было взобраться, по крайнем мере было очень сложно это сделать, да и мы не особо старались укротить его. Это дерево вызывало у людей помимо восторга, также и большое уважение к себе. Оно повидало не мало на своем веку: под ним назначали свидания молодые влюбленные пары, происходили драки, отдыхали и стар и млад. Оно кроит в себе множество тайн. И сейчас, после стольких лет, его вид вызывал в тебе чувство поклонения к нему. Большое дерево своим величием бросало вызов этим каменным джунглям, будто говоря им: "Это мой мир! Я в нем хозяин! Вы принадлежите мне, а не я вам!" Мне вдруг стало приятно от увиденного, от прикосновения к моему старому другу. Чувство тревоги и печали сменилось спокойствием и весельем. Я постепенно находил тот мир, к которому стремился. Утраченное и позабытое вновь воскрешалось и мне хотелось идти все дальше и дальше в глубины памяти моей, открывая одну ячейку за другой с воспоминаниями о прошлом.
Вдали мелькнул силуэт человека. Он мне, почему-то, показался странным, но солнце било в глаза, поэтому хорошенько не разглядеть . Это был мужчина, шел в моем направлении. Зачем на нем курточка в такую жару? задавался я вопросом. Вот, уже совсем близко. В руках он нес ведра. Вероятно они наполнены чем-то, так как голова у него опущена вниз, видимо, под тяжестью груза, которую периодически поднимает, чтоб корректировать свой маршрут. Это был сухопарый мужик среднего роста. На вид ему можно было бы дать около семидесяти лет. Несмотря на то, что он был в грязной мятой кепочке я заметил, что он пострижен наголо. Лицо у него было продолговатое исхудалое, губы тонкие, нос маленький и заостренный в конце, глаза глубоко сидели в орбите, цвет глаз определить не удалось: временами казался зеленым, временами желто-карие. Брови были у него очень густые и слишком принижены к глазам, а лоб короткий. Все лицо было покрыто морщинами, оно было загорелым и одновременно бледным. Помимо тонкой куртки, на нем была зимняя шерстяная рубаха, заплатанные, короткие ему, серые брюки, на ногах старые рваные туфли, надетые на босую ногу. "Бездомный какой-нибудь" - подумал я про себя. Сравнявшись со мной, старичок на пару секунд поднял голову и посмотрел прям мне в глаза, а затем привычной походкой зашагал дальше. Его взгляд произвел на меня эффект разорвавшейся бомбы, он был как гром среди ясного неба. Одна за другой в голове у меня происходили вспышки памяти. Лицо этого человека стояло перед глазами, но оно было молодым, а не таким старым как сейчас. Человек с ведеркой, но не старый, а молодой захватил все мои мысли. В этот момент я произнес вслух: "Я его знаю". В течении нескольких секунд воспоминания ожили с новой силой. Все вокруг на миг стало таким, как было в моем детстве. Мои глаза и мое подсознание отказывались принимать действительность. Я мысленно перенесся в прошлое, я был не в этом мире.
Летний жаркий день. Утренние лучи солнца, проникая в комнату, служили неким будильником для меня. Быстро позавтракав, я выбегаю во двор. Детвора почти уже в сборе. Кто-то приносит дряхлый мячик, для нас это было большим счастьем иметь хоть какой-то. Поделившись на две команды играем в футбол. В общем день начинается как обычно и домой, пока, никто расходиться не собирается. Погоняв мяч и немного отдохнув, мы решаем пойти в соседний двор на воровство (Конечно же воровство в этом случае звучит грубовато и не подходит детям - пятиклассникам, но другого слова я подобрать не смог). В том дворе было очень много одноэтажных домов похожие на деревенские избы, окруженные садами, где росли разные фруктовые деревья. А лето, как мы знаем, пора созревания вкусных плодов, да и не созревшими мы были не прочь полакомится. Вишни, абрикосы, алуча, все что попадалось в руки мы срывали с деревьев и убегали пока нас не заметил ворчливый хозяин. Все эти фрукты имелись почти в каждом доме и если кому-нибудь из нас захотелось бы поесть их, нужно было лишь подняться домой. Но это не так интересно! Сорванная вишня или абрикос с чужого сада казались нам более вкусными, нежели те, что лежали в доме на столе. Нас привлекал не сам краденый урожай, а процесс происходящего: нужно было перелезть через забор, залезть на дерево (все это надо было делать очень ловко и быстро) и кто-то обязательно стоял на страже, на случай если покажутся хозяева предупредить об этом всех остальных (обычно на страже стоял самый толстый, как и на воротах во время игры в футбол). Довольствуясь награбленным мы возвращались обратно к себе и в этот момент один из ребят произнес: "Смотрите, дурачок! Вон там!". "Тише! А то, он нас заметит и убежит. Надо без шума подобраться к нему. Наберите, пока, камушек в руки" - сказал другой.
Человека, которого мы называли всей детворой дурачком, звали Гафар. Ему на тот период было, от силы, не больше двадцати пяти лет. Жил он в старой одноэтажной самостройке с отцом. Отец его содержал около десяти баранов, а он помогал ему в этом. Это было единственным их занятием в жизни, на что, собственно говоря и жили (сейчас, наверное, это звучит дико - содержать мелкий скот в центре города, но в тот период в старых постройках немало людей имело определенное количество голов...). Матери у него не было. Поговаривали, что она умерла еще при родах. Гафар занимался тем, что собирал в свою ведерку старый черствый хлеб для овец, который люди оставляли близ общественных мусорных баков. Так, он каждый день обходил все окрестные помойки, собирая хлеб для скота. Вы спросите, почему именно места, куда люди выбрасывали свои отходы? Тут я отмечу, что в мусульманских странах отношение к хлебу очень почтенное, уважение к нему прививалось в каждой семье с детства и поэтому, затвердевший или заплесневелый хлеб не просто выкидывали, а бережно клали в кульки или обертывали в бумагу, оставляя рядом с урнами.
Гафара мы заметили в тот момент, когда он занимался обыденным для себя делом. "Окружай его и не дайте убежать" - сказал Фируз, которому больше всех нетерпелось встретиться с ним.Увидав нас, Гафар,взяв ведро в руки, кинулся бежать во все ноги, но наш план сработал и он был окружен, отступать ему было уже некуда. Упершись спиной к стенке гаража, дурачок был в ожидании чего-то страшного. "Бей его!" - крикнул кто-то и мы разом начали бросаться в него камнями. Гафар, как мог, защищался от ударов, прикрывая голову. Он метался из стороны в сторону, но вырваться из наших рук не мог. Камни попадали ему по всему телу, выражение боли на лице появлялось с каждым точным попаданием. Беззащитный человек даже не пытался бросить ответный камень или напасть на одного из нас, хотя физически он был гораздо сильнее каждого (ну это не удивительно, ведь он был взрослым молодым парнем), мы это прекрасно знали и поэтому не упускали возможности позабавить себя лишний раз, издевкой над дурачком с ведеркой.
Я не знал откуда у нас, у детей бралась эта жестокость. Ни родительское, ни школьное воспитание не было тому виной. Проявление агрессии носил целенаправленный характер и постоянно по отношению к одной персоне, в остальное время мы были обычными мирными детьми. Взрослые люди, видя наше обращение с беспомощным Гафаром всегда прогоняли нас, а тот кто попадался в руки кому-либо из них очень часто получал оплеуху (тогда это считалось вполне нормальным методом воспитания и нередко приносило плоды). Почему же мы его называли дурачком? Гафар страдал слабоумием и отсутствием дара речи. Он не мог говорить, но прекрасно все понимал, когда к нему обращались. Его отклонения не приносило никому вреда, он был безобидным и работящим малым, а когда изъяснялся применял язык жестов. Мы-дети видели в нем злодея, которого надо уничтожить и избавить от этого мира. Гафар не боялся взрослых людей, он смело шел мимо них, брал с их рук корм для овец. Детей он страшился словно антилопа, испытывающая страх перед львом. При виде ребенка, даже самого маленького, он бросался в бегство, обходил стороной места, где они часто играли. Этот страх был объясним, мы были тому причиной, наша жестокость. Можно ли оправдать поведения девяти-десятилетних отпрысков? Не знаю.
Мы, как разъяренные, продолжали бросаться в Гафара. Исчерпав весь свой запас камушек, я глазами начал искать хоть какой-нибудь предмет, чтоб закинуть в него. Наткнулся на осколок мрамора с размером в человеческий кулак. Он был очень тяжелым, но собрав все свои силы кое-как замахнулся в него. Я промахнулся. Камень летел в сторону, он должен был удариться об стену и упасть, но ему суждено было сыграть совсем иную роль в нашей жизни. Отмахиваясь и убегая от летящих в него "снарядов", Гафар побежал навстречу этому тяжеловесу. В ту же секунду мы услышали звук. Этот звук был другой, не похожий на звук камня, ударяющегося об бетонную стену. Этот звук был звонче и как в последствии оказалось, с долгим протяжным "эхом
Мраморный осколок попал Гафару прямо над правым глазом, бровь его рассеклась и оттуда потекла струйка крови. От боли он крикнул и присел на корточки, закрывая ладонью, кровоточащую рану. Мы прекратили кидаться в него. Затем дурачок начал издавать непонятные нам звуки. Не сразу, но после, прислушавшись мы поняли, что он плачет. С каждой секундой плачь становился все громче и громче, будто этим он хотел донести до нас всю ту боль, которая накопилась у него с годами. "Почему со мной так поступают? Кому я что плохого сделал? Зачем я не таким как все уродился?" - слышалось в вопле отчаянного человека. Все мы стояли неподвижно, перед нами открылась другая реальность. Наши детские лица выражали чувства удивления и жалости, на них можно было прочесть: "Он не робот, не кукла! Он человек! Ему больно и он плачет!"
Гафар никак не успокаивался, а мы не знали как себя вести с ним. Мы лишь наблюдали, нам было его очень жалко. Я осознал, как мы, все это время, жестоко обходились с ним, честно говоря, до этого дня мне это так не казалось. На громкий плачь вышел какой-то мужчина, наорав и прогнав всех нас, он подошел к Гафару. Платком вытерев кровь с лица, кое -как смог его успокоить. Мы все молча разошлись по домам, уходя никто не произнес ни одного слова. Нам было стыдно от совершенного поступка и все еще были под впечатлением увиденного. После этого мы больше не преследовали Гафара и тем более не кидались в него камнями, запрещали другим делать это. Он как и прежде каждый день проходил свой маршрут, собирая хлеб возле мусорных баков. Никто из детей его больше не беспокоил, но он продолжал избегать нас и бежал прочь при каждой случайной встрече. Мы как-то пытались издалека жестами донести до него, что больше ему не угроза и он без опаски может проходить рядом с нами, но все было тщетно
Сигнал машины вернул меня в настоящее. Я настолько был поглощен старыми воспоминаниями, что даже не заметил, как преградил дорогу. Этот мысленный временной скачок казался мне длительным, но обернувшись увидел, что старичок с ведрами ненамного отошел от меня. Я окликнул его: "Гафар!" - остановившись, он медленно обернулся. Подойдя к нему, я жестом руки дал понять, чтоб поставил ведра на землю. Это был он - тот дурачок из детства, человек из прошлого. Вряд ли он помнил бы меня, таких ребятишек, как я он повидал очень много. Его страдальческое лицо было таким же, что и тридцать лет назад, только появились много морщин и волосы поседели. Над правой бровей отчетливо был виден шрам - след, оставленный моей безжалостной рукой. Я задал ему несколько вопросов о его жизни: о том как он поживает, чем занимается, где сейчас проживает, но в большинстве случаев не понимал, что он хотел сказать своей жестикуляцией. Мне хотелось хоть чем-то ему помочь, я протянул ему всю наличность, которая имелась у меня, но сколько я не пытался он не взял ни копейки. Вдруг Гафар, внезапно для меня, резко побледнел, опустил голову, сузив плечи и сделал маленький шаг в мою сторону, как-будто пытался спрятаться от кого-то. Только оглянувшись я понял, что в ту минуту мимо нас проходил ребенок лет семи-восьми, вот чем было вызвано его поведение. "Он все еще боится детей. Этот страх не прошел, а ведь столько лет пролетело" - подумал я про себя. Я посмотрел опять на его шрам, затем в его глаза, пожал ему руку и произнес слова, которые должен был сказать много лет назад : "Прости нас Гафар!"
Попрощавшись с ним, мы разошлись в разные стороны. Он, как и много лет назад, занимался обычным для себя делом - собирал хлеб возле помоек. А я не знал что делать дальше, куда идти. Ноги шли в одном направлении, а мысли в другом – они были где-то за поворотом, они были с этим человеком из прошлого. Кто-то сказал: “Как камень, брошенный в море, имеет действие на всё море, так каждый человек имеет действие на всё человечество”. Тот камень, брошенный в человека стал самым переломным и ключевым моментов в период моего детства, когда, словно последняя снежинка, обрушила лавину совести и прозрения на меня, мы стали лучше, чем были, но это только одна сторона монеты. На оборотной стороне был немощный старик с пожизненным страхом перед, казалось бы, совсем не греховным... У жизни , как у монеты - две стороны и никогда не знаешь на какой окажешься.
Отредактировано Раимн Гасымов (2016-05-26 09:59:28)